I love you, should I do now?

[Нему-идиотка]

Название: I love you, should I do now?
Автор: Нему-идиотка
Бета: нет такого богатства
Фэндом: gravitation
Дисклеймер: все герои принадлежат Мураками Маки
Рейтинг:NC-17 вроде бы
Пейринг: Клод/Тома упоминается Клод/Рюичи
Предупреждения - ошибки на u-mail, бетил текст только Ворд - всемогущий, так что я предупреждала.
у меня проблемы с английским!!!! так что если я ошиблась в английских фразах - киньте в меня ПРАВИЛЬНЫМ вариантом!!! очень прошу
То, что Кей и Рюичи больше чем просто коллеги или друзья, Тома понял сразу. Как бы не был груб и резок американец по отношению к неуемному певцу, стоило только Сакуме появиться в помещении, как взгляд Кея теплел. Ненамного, но пытливому уму Сегучи хватало, чтобы понять природу этих изменений. Клавишнику нравилось наблюдать за этой парой и гадать, как же они общаются, когда остаются наедине.
Конечно, Тома не хотел лезть в отношения этих двоих, просто в один прекрасный момент он понял, что проводит с менеджером группы очень много времени. Причем то, сколько из этого обусловлено рабочей необходимостью, несравнимо меньше того времени, что они проводят за личными разговорами. Сегучи начал замечать, что, слушая голос Кея, он хотя бы на время забывался и успокаивался…
Винчестер чаще всего рассказывал ему какие-нибудь истории из своей жизни или просто интересные факты про оружие. Тома больше говорил про Эйри.
Уэсуги взрослел и с каждым днем становился все более замкнутым. Как бы не старался Сегучи, тот злополучный вечер навсегда изменил мальчика, а Тома даже через три года не мог себе простить этого.
«Это ТЫ виноват! Это ТЫ опоздал! Это ТЫ увез его туда…»
Чувство вины преследовало мужчину везде, куда бы он ни пошел. Воспоминания о трупах и лужах крови снова и снова приходили к нему тяжелыми кошмарами, после которых клавишник не мог нормально спать по несколько ночей.
Американец давно настаивал на психиатре. Тома воспользовался этим советом, но не совсем точно – он отвел к врачу мальчика. Сам же считал, что ему помощь не нужна. Он отчаянно отказывался признавать, что кошмары – результат сильного эмоционального стресса, пережитого им тогда в Нью-Йорке, а не его персональное наказание за то, что не смог уберечь Эйри.
Кей матерился, грозился «запихать этого мазохиста к психологу силой» и напоминал, что «записывать хиты в палате душевнобольных будет не совсем удобно».
«Мазохист» улыбался и обещал больше не нянчиться с Уэсуги. И врал – он уезжал к мальчику сразу же после разговора с Винчестером. Чтобы потом снова мучаться кошмарами и являться на репетицию с красными от недосыпа глазами….
Ничего личного? Кей был единственным, с кем Тома мог разговаривать об Эйри и единственным с кем он напрочь забывал про Эйри.
О причинах подобного явления Тома предпочитал не думать. И это у него получалось ровно до того дня, когда одному безумно-талантливому певцу не взбрело в голову использовать помещение студии не совсем по назначению. Конечно, Сегучи, как воспитанный человек быстро понял, что заглянул туда не вовремя и еще быстрее ретировался. Он даже нашел силы сделать вид, что вообще туда не заходил и естественно не видел никаких недвусмысленных поз на узком диване.
Днем это у него получилось очень даже хорошо, а вот ночью молодой здоровый организм, взяв в компанию бурную фантазию (где вы видели музыканта без фантазии?) и, вооружившись отличной памятью, оторвался по полной! Тома проснулся посреди ночи весь в поту, пулей залетел в ванную комнату и включил холодную воду.
Дальше отрицать влечение к длинноволосому американцу было бессмысленно.
Будучи по природе человеком упрямым, клавишник твердо решил впредь держаться от объекта своей страсти подальше. Кей подобной перемены в отношении к себе не оценил. Пару раз менеджер пытался разговорить японца, но каждый раз зеленоглазое создание находило повод от разговора уклониться.
В плане Томы был один минус – после очередного посещения Эйри мужчине катастрофически хотелось с кем-то поговорить. С позором прогнав мысли о психологе, Сегучи направился исправлять ситуацию в бар.
- Ну и? – сурово прозвучал где-то сзади японца голос Винчестера, через несколько часов, после начала алкоголетерапии. – Сегучи-сан, вы в курсе, что завтра мы хотели начать работу над новым диском?
- Не называй меня так – поспросил Тома. – Как ты меня вообще нашел?
- Я работаю с Nittle Grasper уже четыре года и знаю все клубы, бары, кафе и прочие забегаловки, где вас троих можно искать! – голос американца был суров, а клавишник почему-то не хотел оборачиваться – он и так знал, что менеджер недоволен и наверняка сейчас у него в руках оружие. – Тут уже у каждого официанта мой номер телефона есть!
- И что? – невозмутимо спросил Сегучи, поглядывая на пустую рюмку. – Выпьете со мной, мистер Кей?
- Тебе уже хватит – отказался Винчестер и направился к выходу.
Он прекрасно знал, что музыкант последует за ним и без дальнейших разговоров. Правда, у машины все-таки обернулся проверить наличие подопечного. Тома, шатаясь, брел следом.
- Садись! - американец распахнул перед ним дверь фургончика, но японец его приказу не последовал. Вместо этого он встал вплотную к Кею и смело заглянул в голубые глаза:
- Возьми меня!
- WHAT?!?! – Винчестер еле сдержал в себе скольки-то-этажное выражение.
- Ты же можешь, я знаю – зашептал на это Сегучи. – Я видел - тебе это нравится. Ну же…
- Садись в машину, Н Е М Е Д Л Е Н О! - по буквам проговорил американец и попытался толкнуть клавишника внутрь.
- Я обещаю, я буду делать все, что ты захочешь – не унимался Тома, норовя поцеловать его. – Хочешь, я поласкаю тебя ртом? Хочешь?
Нисколько не задумываясь, что они находятся на улице у самого входа в бар, он опустился на колени и принялся расстегивать ремень на брюках менеджера.
- Тома, перестань! Не тут же! Тут же ходить люди! – от неожиданности стал путать слова Кей.
- А где? – остановился Сегучи. – У меня – Мика, у тебя – Рюичи…
- У меня - бардак, Рюичи живет в своей квартире! – возразил Винчестер, пытаясь придумать хоть один довод, чтобы остановить сейчас пьяного мужчину.
- А я знаю одно местечко – поднявшись, загадочно произнес Тома. – Гостиница в двух кварталах отсюда.
- Хочешь гостиницу – будет тебе гостиница! Садись в машину! – оббежав фургон, заскочил на водительское место американец.
- Ты обещал! – пригрозил ему пальчиком музыкант и наконец-то сел в машину.
В голове Кея мгновенно созрел план – найти эту гостиницу, снять номер, оставить там Сегучи, а самому смотаться под каким-нибудь предлогом. О том, что хоть какой-то предлог должен найтись обязательно он даже не думал – он был уверен!
Нет, бывшего секретного агента нисколько не страшила мысль о том, что он переспит с мужчиной. Более того, Тома в известной степени был прав – ему это даже нравилось. Смущало, что этот мужчина – Сегучи Тома. Во-первых, он – друг Рюичи, во-вторых, наверняка говорит все это только потому, что в бубен пьян, а, следовательно, утром пожалеет о случившемся. Было еще и в-третьих – он красив! Он чертовски привлекателен для японца! Эти зеленые глаза и белые волосы, хрупкие черты лица и тонкие пальчики…. М-м-м!
Кей боялся, что раз переспав с этим красавчиком, уже вряд ли сможет смотреть на него исключительно как на коллегу. А по опыту общения с Сакумой он знал, как это тяжело.
Ах, да! Еще - у него есть Рюичи! Вряд ли он оценит подобное «сближение», пусть и даже с собственным другом.
Поэтому Кей мужественно отогнал все яойные мысли относительно Томы одновременно с тем, как припарковался у гостиницы.
- Мы приехали.
Сзади ему ничего не ответили – Сегучи мирно спал.
Чертыхаясь на чем свет стоит, американец на руках занес его в здание. Девушка в холле мило улыбнулась на его просьбу подготовить номер и без лишних разговоров протянула ключи:
- Последний этаж, первый номер направо, как выйдете из лифта. Во сколько подать завтрак мистеру Сегучи?
- Как обычно – ляпнул первое, что пришло на ум Кей.
Девушка, нисколько не переживая по поводу столь абстрактного ответа, кивнула головой.
«Зашибись! Видимо частенько ты тут бываешь, Тома. Интересно, с мужчинами или с девицами?» - зло подумал Винчестер, зайдя в лифт и наблюдая, как табло отчитывает этажи. – «Многим вы тут свидания назначаете, Сегучи-сан?»
Номер оказался из разряда «Люкс». Причем, судя по всему, Тома и впрямь бывал тут часто – в номере имелся синтезатор, а на журнальном столике лежала стопка нотных тетрадей.
- Не удивлюсь, если в шкафу висят его рубашки, а где-нибудь затесалась пара шляп – усмехнулся американец, занося живую ношу в спальню.
- Что? – сонным голосом спросил Сегучи.
- Спокойной ночи, говорю – отозвался Кей, стягивая с него ботинки.
- Я не хочу спать! – запротестовал Тома. – Нет! Я не буду спать, я просто полежу…
- Конечно, конечно – ты просто полежишь. Только давай сначала пиджак снимем, OK?
- Угу – согласился японец, помогая ему снять с себя не только пиджак, но и жакетку с рубашкой. – Но я не сплю!
Свои слова он тут же опроверг, свернувшись калачиком прямо поверх одеяла.
Снимать брюки в этом положении стало невозможно, поэтому Винчестер решил, что пока никто не вспомнил, зачем собственно они приехали в гостиницу, надо сваливать. Убедившись, что Тома спит, Кей осторожно направился к выходу. У самых дверей его остановил тихий голос, больше похожий на шепот:
- Юки, как ты мог… Эйри-кун… не плачь… я… виноват… виноват…. Кровь… Эйри-кун…
Американец обернулся – Тома весь сжался и во сне пытался руками закрыть голову, как от удара. Веки были плотно сжаты, а пересохшие губы продолжали шептать. Наверное, во сне он кричал…
Кей вернулся и сел рядом с музыкантом. Достаточно было погладить его по спине, чтобы он немного успокоился и перестал вертеть головой. От ощущения бархатной кожи под рукой длинноволосого мужчину охватила непонятная нежность, и он уже не смог найти причины остановиться.
В какой именно момент проснулся Тома, американец даже не понял. Кей вообще помнил только его хриплый вскрик и собственный голос, умоляющий расслабиться, да еще как зачем-то просил называть его по настоящему имени…

Утро началось со стука горничной.
- Сегучи-сан, ваш завтрак! – в холле номера девушка брякала несколько раз кружечками и тарелками и беззвучно удалилась.
Винчестер лежал с открытыми глазами и смотрел на идеально-белый потолок, одной рукой бессознательно гладя худую спину.
- Клод? – позвал его Тома.
- Кей – поправил американец.
Музыкант нахмурился, но не решился перечить.
- Какого хрена это вообще было? – не выдержал менеджер через несколько минут молчания.
- Что именно? – не понял Сегучи.
- Зачем ты это сделал?
- Что?
- Затащил меня в постель…
Тома уставился на американца удивленными глазами:
- Я? Затащил тебя? Мне помнится, это ты полез ко мне!
- Ты меня спровоцировал!
- И тебе это не понравилось?
- Заткнись! – Кей резко поднялся и ушел в душ.
- Зачем ты это сделал? Из-за светлых волос я напоминаю тебе Эйри? Или просто захотел убедиться, что можешь соблазнить? – раздраженно кричал американец из душа. – Тома, скажи – зачем? …
Сегучи лежал молча, бессмысленно гладя в одну точку. Тело ныло, шевелиться совершенно не хотелось, а от слов Винчестера обида сжимала горло. Значит, вот так он расценивает эту ночь? Тома его совратил? Он лишь хотел ласки, тепла… А выходит, что совратил. Больно. И на душе, в наличии которой у Сегучи сейчас во всеуслышание сомневается Кей, и телу. В этом номере он ночует, когда пишет музыку. Понятное дело – здесь неоткуда взяться смазке. Зато он узнал, как было больно Эйри. Нет, Эйри – ребенок, а Тома- взрослый мужчина, он не должен переживать о какой-то боли…
Музыкант натянул одеяло на голову и закрыл глаза.
«Я сплю. Я сплю…»
Винчестер тем временем вышел из душа и одевался, не переставая ворчать. Потом Тома услышал тяжелый вздох, и кровать немного просела под весом американца.
- Все только запуталось еще больше – прошептал Кей, уткнувшись головой в завернутого в одеяло любовника. – Я пойду, а ты спи. Не хватало еще, чтобы нас видели вместе.
Тома еще долго вслушивался в тишину номера, прежде чем встать. Завтрак давно остыл, да и есть настроения не было. На душе скреблись кошки.

Через несколько часов в студии звукозаписи:
- Любая группа однажды подходит к такому моменту, когда дальше петь не о чем.
Любая группа однажды понимает, что лучше остановится сейчас, чтобы их запомнили именно сияющими, а не затухающими. Я решил, что мы дошли до этой черты. Дальше для Nittle Grasper нет будущего! Через три часа у меня самолет в Америку. Тома - соберешь пресс-конференцию и сообщишь всем, что группа распалась…. – Рюичи продолжал самозабвенно рассуждать и строить планы на сольную карьеру так, словно это было давно решено, а два клавишника устроили игру «кто раскроет глаза шире».
Оба разом забыли все слова. Присутствующие при этом звукооператоры и менеджеры ошарашено смотрели на музыкантов в надежде, что все происходящее сейчас просто неудачная шутка.
- Ну, раз ты уже все решил…. – выдавил из себя Сегучи.
- Именно! – потряс у него перед лицом плюшевой игрушкой Сакума. – Мы улетаем в Америку и точка!
- А Кумагоро не будет без нас скучать? – попытался осадить его пыл Тома.
- Кумагоро плюшевый, он не может скучать! – возразил Рюичи. – Не пытайся меня заболтать! Мы – это я и Кей!
- Кей? – одними губами произнес Сегучи.
- Да, он же мой менеджер! – певец самоуверенно посмотрел на опешившего блондина.
Тома не знал, что сказать.
- Ты ведь знал, о том, что он мой … менеджер? – спросил Рюичи.
- Сакума-сан…. – попытались вмешаться в разговор работники студии.
- Я уехал! – крикнул вместо прощания певец и скрылся в дверном проеме.
Несколько минут все молча смотрели ему вслед, пока в полной тишине не раздался тихий всхлип. Все разом повернулись в сторону источника звука. Сегучи сидел на стуле и, обхватив себя руками, плакал.
- Тома? – Норико положила руку ему на плечо. – Не надо так. Он передумает. Он не полетит…
Но блондин еще долго сидел и плакал, повторяя словно в бреду:
- Улетит… Он улетит… Опять я все испортил…. И Клод вместе с ним… Это я виноват…
Через два часа в международном аэропорту Токио стройный, длинноволосый американец переминался с ноги на ногу в очереди на регистрацию. Перед ним, доказывая что-то розовому плюшевому кролику, стоял невысокий паренек в больших темных очках и кепке. Из кармана Кея пискнул телефон. На экране светился значок конвертика.
Смс содержала лишь одно слово: «Why?».
Пара движений и в другой части города в пустой студии звукозаписи на экране другого телефона появилось: «Because…».
Американец живо представил, как Тома недовольно хмурит лоб и откладывает сотовый в сторону, как его губки сжимаются в тонкую линию и он поправляет перчатки на руках. Сегучи не любит проигрывать! Возможно, он даже кинет несчастный телефон в стену, хотя вряд ли….
Кей невесело улыбнулся и выключил сотовый – подходила их с Рюичи очередь.
Поэтому следующая смс Томы дошла с запозданием в несколько часов… Поэтому не в Токио, а в Нью-Йорке от удара об стену разлетелся на мелкие осколки сотовый телефон, словно это могло также легко уничтожить навсегда врезавшиеся в память его владельца слова: «I love you, should I do now?»